право снова подать заявление».
Когда Ганс начал работать в Доббертине, были уложены первые километры труб, залиты первые фундаменты; стены электростанции, которую через три года пришлось расширять, а через десять лет заменять новой, лишь чуточку возвышались над сухими соснами на краю строительной площадки. Новый город и гигантский химический завод росли по фантастическому плану, для которого Виктория сделала кучу чертежей. Файт, партийный секретарь стройки, пожал Гансу руку и ни словом не вспомнил о Лейпциге, Дюбеке и свадьбе, в последний раз объединившей всех их. Дюбек исчез. Виктория жила в «потустороннем мире», и Ганс отнюдь не обольщался, что заменит ее в Доббертине.
—  Я хотел бы устроиться истопником,— сказал он. Файт согласно кивнул и позвонил на электростанцию.
«Герр истопник, пора тебе наконец взяться за учебу»,— говорила Виктория на свадьбе у Файта. Но в Доббертине как раз срочно требовались истопники.
В тесной барачной комнатушке, куда Файт направил Ганса, стояли три койки,